Памяти Ровбут Олега Михайловича

18 октября 2014 года на территории Эстонского музея под открытым небом в Таллине прошла масштабная реконструкция событий осени 1946 года - боестолкновения между бойцами оперативной группы войск НКВД СССР и членами вооруженных бандформирований, т.н. «лесными братьями».

В Таллине реконструировали бой с «лесными братьями»

Отряд «лесных братьев» совершил ограбление сельского магазина. Бандиты напали на милиционеров, приехавших за денежной выручкой, затем начали загружать на подводу награбленные продукты. Однако, окончательной реализации преступного замысла помешали прибывшие на подмогу милиционерам солдаты Красной Армии. Завязался кровопролитный бой. Убитые были с обеих сторон.

В реконструкции приняли участие ведущие военно-исторические клубы Эстонии: «Frontline», «Frontline-Eesti». Были военные реконструкторы из Нарвы, Сааремаа, Латвии и России. Посмотреть реконструкцию пришли многочисленные гости и представители СМИ.

После реконструкции боевого эпизода состоялась выставка военной амуниции, холодного и огнестрельного оружия тех лет. Реконструкторы ответили на многочисленные вопросы зрителей. Всем хотелось сфотографироваться как с красноармейцами, так и с «лесными братьями».

Атмосфера была дружественная, без всякой политики - только исторические факты. Под громкие аплодисменты присутствовавших, руководство музея вручило участникам реконструкции почетные грамоты.

Член правления тартуского регионального отделения Центристской партии Ахто Лаур 9 мая позволил себе положительно высказаться о советской оккупации, его однопартийцы ход его мыслей, однако, не разделяют.

В обсуждении в социальной сети Лаур сначала заявил, что в 1941-1945 годах здесь была немецкая оккупация, но к последовавшему за этим периоду можно относиться по-разному «Сколько городов было построено именно благодаря помощи СССР. Сколько школ, заводов, больниц было построено? О какой оккупации мы говорим? Спасибо надо сказать! - написал он. - Сегодня мы еще живем в домах, построенных как раз в то время, и продаем своим людям квартиры в этих домах за большие деньги!»

Председатель правления тартуского регионального отделения Центристской партии Ааду Муст назвал попадание Лаура в правление несчастным случаем.

Комментарии читателей

Serg: Есть еще трезвомыслящие эстонцы, не отрицающие очевидного, жаль ему теперь наверно житья не дадут прихвостни янки.


Димоныч: В кои-то веки нашелся человек, назвавший вещи своими именами. Но «Путсимеес» как обычно извратил всё. Не было оккупации, Эстония добровольно вступила в СССР, чему есть документальные свидетельства.

Сергей: А ведь очень даже прав и не только в перечисленном! Впрочем, аборигенам в неблагодарности не отказать.

Иоан Васильевич: Браво!!! Чистая правда. Эстонцы все это знают и понимают, высказаться нет смелости. Синдром стадности...


Оле: Буду голосовать за Ахто Лаура! Прекрасно сказал! А главное правду.

Postimees продолжает рассказ о самых примечательных местах столицы. На этот раз разговор о Коплиских линиях, на месте которых планируется построить элитный жилой район.
В 1930-е годы поселение в районе Коплиских линий процветало, однако в советское время это место приобрело печальную славу. Сегодня немногочисленные жители района готовы в любой момент покинуть свои дома, чтобы освободить место для нового шикарного жилого района, который тут, возможно, когда-нибудь появится.

«Разумеется, жалко уезжать отсюда. Очень жалко», — со слезами на глазах говорит пожилая дама Лейда Адер, которая проживает недалеко от 1-й и 2-й линий.

1-я линия: суповая кухня на улице Сепа отсюда недалеко, в кустах можно запросто наткнуться на использованный шприц. фото: Михкель МарипууЕе дом уже опустел, из жителей осталась только она одна. Адер уже распродала часть мебели, в коридоре высятся картонные ящики с вещами. «Тут я родилась и выросла, 86 лет прожила, тут прошло мое детство. Даже не хочу думать о том, что отсюда надо уезжать... Этот отъезд для меня будет очень тяжелым», — со вздохом произносит она, утирая слезы.

Рабочая колония


Историк архитектуры Роберт Нерман рассказал, что здания 1-й и 2-й линий построили в 1912–1916 годах по проекту петербургского архитектора Александра Дмитриева, тогда их называли рабочей колонией. Рядом шумел лес, который до появления судостроительного завода был любимым мес­том отдыха таллиннцев, там даже были места, где люди могли переночевать.

Рабочая колония, в свою очередь, делилась на верхнюю, среднюю и нижнюю. В верхней части колонии находились дома общежитского типа, где жили, в основном, холостяки, детей и семейных было мало.


Возле школы на 250 мест, которой больше нет, стояло похожее на ангар с полукруглой крышей здание, там размещались церковь и заводская столовая, клиентами ее были холостяки, которым было лень готовить дома.

В 1917 году в связи с наступ­лением немцев примерно 10 000 рабочих трех судостроительных заводов эвакуировали, а дома остались стоять пустыми, и люди брали оконные рамы и двери этих домов на топливо.

После Освободительной вой­ны в домах поселились бежавшие из России от красного террора оптанты и члены их семей, часть из них потом перебралась дальше на Запад.

Время расцвета


Время расцвета района пришлось на 1930-е годы, когда после того, как заводы обанкротились, было создано акционерное общество Kopli Kinnisvara. Оно было чем-то вроде домоуправления для 2000 квартир и быстрыми темпами их реконструировало. К домам по улице Сепа пристроили лестничные клетки из силикатного кирпича, и они смот­релись ничуть не хуже, чем шикарные дома в Кадриорге.

В это время полным ходом шло украшение домов района, были построены фонтаны и игровые площадки, здешний народ активно участвовал в деятельности местного драматического кружка, хора и оркестра, многие были членами пожарного общества и Кайтселийта.

«Чтобы первыми успеть на футбольную площадку, молодым ребятам приходилось вставать ни свет ни заря», — рассказал Нерман. На оконечности полуострова по воскресеньям играл оркестр, а танцплощадка у моря была всегда заполнена танцующими.

«Везде было много зелени, пустых домов не было, здесь жило много народа», — рассказала Лейда Адер, которая окончила тут 26-ю начальную школу.

Она жила недалеко от линий в доме на улице Беккери, прямо на берегу моря, так близко, что во время осенних штормов волны бились о стены дома. Соседи держали в сарае коров и свиней, а вот куры были у всех. У родителей Адер кроме кур были еще утки и кролики.

Путь маленькой Лейды в школу лежал через густой еловый лес. «Русские тоже жили тут, и эстонцы с ними хорошо ладили — полшколы были русскоязычные, а другая половина — эстонцы», — рассказала она.

На весь район был только один полицейский, который прекрасно знал всех жителей и их детей. «Если какой-то мальчишка, например, как мой брат, попадался на шалости, то его тащили к родителям и рассказывали, что он натворил, и он получал пару раз по заднице», — рассказала дама.

Все изменилось, когда пришла советская власть. Роберт Нерман рассказал, например, что когда в 1941 году советские войска отступали, то согнали на территорию Калевского батальона отнятых у крестьян коров и лошадей.

Поскольку на кораблях отступающих не было для животных места, то коров просто сжигали, а лошадей привязали к забору коплиского кладбища и расстреляли из пулемета.

Послевоенный упадок


После войны с прибытием сюда народа из совсем другой культурной среды для Коплиских линий наступило время упадка. Жили бедно, и поначалу никому даже в голову не приходило, что ночью из сараев, на которых и замков-то не было, кто-то может утащить курицу или поросенка.

«Люди, приехавшие сюда, не заботились о своем новом доме. Местные поддерживали порядок и чистоту, а новые соседи выплескивали помои прямо через порог. Ну разве так можно?» — риторически восклицает Лейда Адер и замечает, что, к счастью, те, кто надолго задержался здесь, переняли местные обычаи. «Они стали совсем как коренные жители, мы относились друг к другу очень хорошо», — добавляет она.

«Особенно быстро район стал деградировать в 1960-е годы», — говорит Нерман.
Историк рассказал, что когда в 1990-е Советская армия покидала Эстонию, то выяснилось, что многие военные оставили здесь своих детей.

Эти люди остались жить в домах на Коплиских линиях, организовывали свои банды. Правда, многие из них выросли, стали нормальными семейными людьми, однако подозрительные компании по-прежнему встречаются по округе.

«Но сейчас там, даже по сравнению с ситуацией десятилетней давности, совсем плохо. Я видел наркоманов, пьяных женщин с колясками… Хотя есть там и порядочные, совершенно приличные люди, которые не хотят покидать свой район. Местный пат­риотизм там очень силен», — утверждает Нерман.

Почему линии сейчас вырождаются — несомненно потому, что тамошним жителям не позволили приватизировать квартиры, предложив другое жилье. «Люди привели бы жилье в порядок, накопили денег и отремонтировали дома. Почему нам не дали такой возможности, не знаю», — задумчиво говорит Лейли Адер.

Замки с привидениями


36 лет назад на одной из линий поселилась тетя Галя. Будем называть эту примерно 60-летнюю женщину так. Она только что пришла домой, искала дрова, чтобы разжечь плиту. Судя по внешнему виду, дом ее держится на честном слове и для жилья непригоден. Воды и электричества там нет.

Дом похож на жуткий замок с привидениями — окна первого этажа заколочены фанерой (кое-где ее уже отодрали), комнаты завалены мусором (его здесь в избытке). Побитые окна второго этажа говорят о том, что там, видимо, никто не живет. Но, похоже, помимо тети Гали здесь есть и другие обитатели. Например, одна дамочка помоложе, которая, набросив желтую куртку, спешит в соседний дом.

«Солнышко, куда ты так бежишь? Ты посмотри, какие мужчины тут сегодня гуляют», — громко кричит тетя Галя, однако женщина, облик которой выдает ее пристрастие к обильным возлияниям, не реагирует. «Пусть живет, как хочет, это наше общее право, — машет рукой нарушительница тишины. — Муд­рость приходит с возрастом».

В советское время тете Гале казалось, что жизнь — это цветок. Дефицит, конечно, был, но никто не голодал, никто не рылся в мусорных ящиках. Все ходили на работу, выпивали, и эстонцы, и русские. И все были счастливы.

Тетя Галя много лет проработала в торговой сети. Что именно с ней приключилось, так и осталось неясным, но, видимо, нечто подобное тому, что произошло с ее начальницей.

Дело в том, что муж начальницы нашел новую даму сердца, и начальница запила, хотя и пыталась скрыть свою несчастливую личную жизнь от посторонних глаз. До тех самых пор, пока не лишилась работы и не объявилась однажды на Галиной улице... бездомной.

«Никогда не надо загадывать, и сам можешь в таком положении оказаться», — говорит женщина, семь лет ожидавшая получения вида на жительство. У ее ног вертится большой рыжий котяра, год назад он прибился к Галиному жилью, а раньше жил в соседском доме, да вот беда — дом сгорел дотла.

Женщина рассказывает всевозможные истории о местных жителях, из которых явствует, что свои люди здесь действительно держатся вместе. Недалеко от Гали жила пара лесбиянок, иногда они заглядывали в здешний бар.

Однажды к ним стал подбивать клинья какой-то чужак на лимузине, а поскольку в багажнике у него был целый ящик водки «Русский размер», он был радушно принят. Совместное возлияние завершилось ужасной сценой ревности, так что мужчина едва унес ноги. Галя женщин не осуждает, хотя она сама свела их с этим мужчиной.

Вообще же, она считает, что жизнь на линиях совершенно безопасна. Во всяком случае, для своих. Кто раньше создавал проблемы, тот коротает свои дни за решеткой или уже давно перешел в мир иной.

Единственно, с кем встреча не доставляет Гале радости, это наркоманы, которых она помнит еще бегавшими по двору мальчишками и девчонками. Теперь же они стучатся к ней, клянчат евро или два, вместо того чтобы устроиться работать хотя бы за минимальную зарплату.

Лейда Адер рассказывает, что эти люди обосновались поближе к морю. Говорят, что они там по пьяному делу чуть ли не убивают друг друга. «Летом на второй линии умерли две 50-летние женщины-наркоманки, а одного мужчину взяли под стражу — 15-летние подростки ходили к нему покупать наркотики. Кололись прямо под моим окном!» — возмущается она.

У кого какая судьба


Хотя на первый взгляд линии кажутся безлюдными, на самом деле там все время происходит какое-то движение. Встречаются молодежные компании, которые шмыгают в какие-то двери, где вроде бы никто и не живет, заходят-выходят. Какая-то женщина проверяет электрощит.

По скользкой дороге ковыляет совсем старая женщина, с трудом преодолевая сантиметр за сантиметром. Видимо, направляется в магазин, который находится в одном доме с суповой кухней. Около некоторых как будто бы заброшенных домов можно наблюдать молодых мужчин с татуировками на руках.

Когда десять лет назад под покровом ночи бульдозеры сровняли с землей местную школу, сюда началось настоящее паломничество. Коренная жительница этих мест Лейда Адер говорит, что часто видит прогуливающихся здесь бывших обитателей этих мест, которые навсегда прикипели сердцем к Коплиским линиям.

Адер признается, что ей следовало бы давно уже перебраться в Ласнамяэ в дом престарелых, но она не хочет туда ехать. Ведь тут тоже неплохо — под окном цветы, на ветру шелестят березы. Трамваи, троллейбусы, автобусы рядом.

«Я в Ласнамяэ ехать не хочу. Но ко всему можно привыкнуть. Может быть, здесь построят такие красивые дома, что еще можно будет вернуться назад? В газетах во всяком случае писали, что здесь будет настоящая таллиннская жемчужина», — утешает она себя.

«Что предписано судьбой, то и будет», — согласно кивает тетя Галя. И добавляет: «Хочу пожелать старейшине части города Пыхья-Таллинн и его семье Божьего благословения. Она женщина очень муд­рая и приличная — низкий ей поклон!».

И она кланяется. Низко и искренне.

Коплиские линии сегодня


• Население района: численность неизвестна, потому что в разрушенных домах живут бездомные.

• Пункт общепита: суповая кухня на улице Сепа.

• Гостиницы: любой заброшенный дом, бесплатно.

• Магазины: продуктовый магазин расположен в том же доме, что и суповая кухня; киоск на трамвайной остановке.

• Достопримечательности: весь район.

• Интересный факт: дома Коп­лиских линий построены очень качественно и могли бы простоять по меньшей мере еще сотню лет.

Организаторы выставки «Обратно в СССР» утверждают, что собрали только самые интересные экземпляры и теплые воспоминания о жизни с 1972 по 1982 годы прошлого века. Старшее поколение вспоминает былое со слезами на глазах и желает вернуться обратно, передает «МК-Эстония» со ссылкой на «Новости Эстонии».

Во многих европейских странах музеи быта минувшего века уже стали традиционными. Классикой можно считать экспозицию престижного музея «Арктикум» в соседней Финляндии.

Однако теперь и Таллинн может рассказать своим жителям и гостям о том самом времени. Принято считать, что музеи, посвященные жизни советского периода, обязательно включают в себя демонстрацию политпропаганды, экспонаты из ссылок и многочисленные рассказы о лагерях и политических заключенных.

Все это было и отражено в Музее оккупации, но был и скромный быт советских людей, уже ставший историей, уходящей натурой. Ведь время не выбирают, и любую эпоху надо документировать во всех ее проявлениях.

В музее нет ни одного политического плаката, а также напоминания о не самом радужном прошлом.

По словам организаторов выставки, они постарались рассказать людям о том самом советском времени, когда не нужно было думать о завтрашнем дне, когда курилка в кабинете директора была своего рода традицией, когда детские колготки на балконах были непременным атрибутом любого жилого дома.

«Приходят бабушки, боясь, что здесь будут насмешки над Советским Союзом. Приходят, глаза красные. Я спрашиваю: «Что случилось?». «Сынок, хочу обратно», - передает диалог с посетителями организатор выставки Валерий Бартенев.

Мотосани, детские велосипеды, халаты, пассатижи на телевизоре – кто-то вспоминает, а кто-то впервые видит такое. Составители экспозиции постарались восстановить приметы эпохи с максимальной точностью.

Для старшего поколения это своего рода «машина времени», позволяющая окунуться в детство, юность проведенную в эпоху Советского Союза. Десять лет жизни советского народа с 1972 по 1982 год разместились на тысяче квадратных метров в квартале «Ротерманни». Экспозиция открыта до середины сентября.
https://youtu.be/IVRCFjhgGLQ

В апреле в знаменитом таллиннском отеле «Виру-Sokos» открылся валютный бар. Это нестандартное питейное заведение стало дополнением к начавшему работу в прошлом году в этой же гостинице музею КГБ.

Отель «Виру», ныне входящий в большую сеть «Sokos», появился в эстонской столице в 1972 году. Это была крутая гостиница, и селились в ней часто люди, к которым всемогущий Комитет государственной безопасности Советского Союза испытывал повышенный интерес. Для удовлетворения этого интереса и успешной работы вообще 23-й этаж «Виру» и был предоставлен «любимой» советскими людьми службе. Естественно, всё находилось под знаком абсолютной секретности.
В Эстонии делают хороший бизнес на советском прошломВ 1991 году КГБ спешно покинул здание гостиницы, но помещения свои оставил под замком. Однако в независимой Эстонии нравы были уже иные, информация об уникальном этаже передавалась из уст в уста, и его показывали разным избранным лицам, пока в январе 2011-го не открыли музей. Телефоны без дисков, подслушивающие аппараты и прочая техника КГБ производят особо сильное впечатление на иностранцев и молодых эстонцев. Билет для постояльцев «Виру» стоит 5 евро, для остальных посетителей – 7, проводятся экскурсии на семи языках. По итогам прошлого года гостиничный музей стал самым притягательным туристическим объектом Таллинна и даже получил почетный титул «Туристическое дело-2011».

Теперь к музею добавился и валютный бар. Он открылся на том же месте, где работал и в советское время, - на втором этаже отеля. В меню внесены коктейли и другие напитки той эпохи. Слово же «валютный» некоторым напомнит о прошлом, а молодежи и иностранцам обеспечит новые впечатления об эстонской столице. Отель «Виру» в этом году отмечает свое 40-летие, так что можно ожидать дальнейших приятных сюрпризов.

Калев Таннер, холеный джентльмен, ресторатор и отельер, показывает мне здание на улице Пикк. Роскошный ампирный особняк стоит в лесах. Это один из самых крупных девелоперских проектов в Таллинне: здание, где размещалось гестапо, а потом и штаб-квартира КГБ, должно стать элитным жильем с пентхаусами и огромными квартирами с лепниной. Уже известна цена за метр — от 3 до 5 тыс. евро.

Дороговато за бывшие кабинеты чекистов. Калев Таннер кипит возмущением, насколько это позволяет его эстонский темперамент: он бы не въехал в здание КГБ, даже если бы его отдали даром.

Эстонская столица в 2011-м получила титул европейской культурной столицы года. Таллинский Музей оккупации внес в это свою лепту. фото: AFP/ScanpixБолее того, оказывается, местные жители ждут роковой минуты, когда квартиры на улице Пикк начнут продаваться, чтобы посмотреть в глаза их покупателям. Наверное, это будут иностранцы, которые не знают городскую легенду, что из здания КГБ была проложена специальная труба, вроде пневмопочты, по которой останки замученных жертв отправлялись прямо в Балтийское море.

/.../Эту городскую байку, вероятно, не слышал и сингапурский инвестор, который приобрел этот отличный дом в самом центре Старого города. Прошлое своего особняка он, по-видимому, считает интересным историческим бэкграундом, который только добавит коммерческой ценности объекту.

Для этого несколько подземных этажей с камерами, где когда-то содержали сначала врагов фашистской Германии, а потом Советской Эстонии, планируется превратить в музей. Какой конкретно, пока не решили. Может быть, в музей пыток?

/.../ Музеи светлой памяти КГБ открываются в Таллинне и в самых неожиданных местах. Например, в гостинице «Виру». Когда-то «Виру» была лучшей в государственной сети «Интурист». Во-первых, потому что ее строили финны, во-вторых, потому что в ней было варьете! «Виру» была государством в государстве. Здесь были свои рестораны, сауны, валютный бар, где смешивали настоящие коктейли.
Например, самый ходовой, ликер «Вана Таллинн» с шампанским, иронично называли «серп и молот». Здесь было даже невозможное — своя звукозаписывающая студия: иностранные гости не желали слушать мелодии и ритмы советской эстрады и руководство отеля покупало пластинки у моряков дальнего плавания.

Постояльцам предоставлялись черные «волги» с водителями. Возможно, многие и догадывались, что это были люди в погонах.

Вообще, погоны в этом отеле носили не меньше 30 сотрудников, а сама гостиница была напичкана подслушивающими устройствами, как американское посольство.

/.../ За полтора года существования музея КГБ в «Виру» в этой комнате перед непонятными аппаратами, мигающими красным, будто перед алтарем инопланетного бога, замирали 36 тысяч человек. Возможно, это самый популярный музей в Таллинне, где есть подлинные свидетельства — инопланетяне были и улетели. И, скорее всего, никогда не вернутся.

Публикую эту сборную статью из статей различных авторов ... памяти моего одного старого знакомого.

К силуэту гостиницы «Виру» за 40 лет ее существования привыкли. Между появлением этого первого столичного небоскреба и строительством утыканного высотками таллиннского Сити лежит без малого 30 лет. И теперь она не кажется такой вызывающе высотной, как раньше. А в начале семидесятых, когда пространство над центром столицы ЭССР было разрезано надвое этим не таким уж на сегодняшний день высоким параллелепипедом, многие возмущались наступлением современной архитектуры на Cредневековье.

Корреспондент «Дня за Днем» совершил экскурсию по отелю в сопровождении его пресс-секретаря Пеэпа Эхасалу, много чего увидел и много о чем вспомнил.
Гостиница "Виру". фото: Архив гостиницы «Виру»Отель трепетно хранит память о годах своего расцвета. О них напоминают и название бара – Valuutabaar, и фигура секретного агента спецслужб в витрине фойе второго этажа, и популярный музей КГБ на 23-м этаже, и самоирония, граничащая с самопародией, в юбилейном представлении знаменитого варьете.

Эта ностальгия вполне понятна и даже трогательна. Даже строгого, но отнюдь не «неподкупного» швейцара в дверях «Виру» вспоминают почти с благодарностью: ведь когда у вас в кармане шелестела трехрублевка, вход на заповедную территорию был обеспечен. Существовали и пароли вроде: Эдик Макаров. При упоминании имени знаменитого повара из гриль-бара дверь открывалась бесплатно. Между прочим, открытая кухня гриль-бара была первой в Советском Союзе.

У каждого из нас свой «Виру». Например, вспоминается валютный магазин, где в годы перестройки, имея финские марки, можно было купить кофе и колбасу, напрочь исчезнувшие с других прилавков... А на двадцать втором этаже, рядом с рестораном, были эдакие отдельные кабинеты с раздвижными дверями, как в вагоне поезда, и телефонами, по которым вызывался официант для заказа продолжения банкета. А кулинария на первом этаже с цилиндриками вкуснейшего печеночного паштета в оболочке из сливочного масла?

С балконов 23-го этажа открываются два вида: один в сторону Мустамяэ, другой – на море и Старый город. Прямо перед нами заснеженный Горхолл. «Обратите внимание, - говорит пресс-секретарь отеля, - лестница Горхолла построена в точности напротив входа в гостиницу. Был вариант проекта развития города, по которому квартал Ротерманна должен быть снесен, а от лестницы Горхолла до отеля проложен широкий проспект. Второй – по диагонали – должен был соединить „Виру"с пассажирским портом». Как хорошо, что до этого все-таки не дошло!

Кто-то говорит, что «Виру» далеко не самое привлекательное здание в Таллинне. С этим можно согласиться, но в свое время «Виру» воспринимался как островок западной сладкой жизни на советском пространстве. И фамильярно «Вирушником» его называли, видимо, для того, чтобы казаться ближе к нему, недосягаемому и поэтому прекрасному.

Гостиницу «Виру» соорудили в центре Таллинна в 1972 году. Первый небоскреб в городе (23 этажа, 423 номера) строили финны, класс — «интурист». Таких отелей в стране тогда раз, два и обчелся — «Иверия» в Тбилиси, «Прибалтийская» в Ленинграде, сочинская «Жемчужина», московский «Националь».

Кусочек Запада на территории Советской Эстонии. А так как и сам Таллинн считался не вполне советским городом, то остановиться в «Виру» было все равно, что попасть в Стокгольм.

/.../ Шик, роскошь, разврат. /.../ После открытия «Виру» ценности поменялись. Теперь первым по притягательности местом города стал 1-й этаж гостиницы «Виру», где гриль местной знаменитости — повара Эдика Макарова. Он охотно показывал личный альбом, в котором расписывались знаменитые клиенты в диапазоне от Клаудии Кардинале до Юлиана Семенова. /.../ Коронным блюдом Эдуарда была курица гриль, но особенно популярными были похмельные кислые щи по понедельникам.

К ним допускались только избранные, кутилы из числа таллиннской золотой молодежи — журналисты главной ежедневной русской газеты республики «Советской Эстонии» (и в их числе Сергей Довлатов) и «Молодежи Эстонии»», фарцовщики.

/.../Трудно было попасть и в «Охотничий» зал местного ресторана. Приезжие из РСФСР поражались роскоши и изысканности интерьеров. В меню — «Вана Таллинн», миноги, угорь, сложные бутерброды, неведомые советским людям. Петербургские мажоры мечтали об этом зале как крестоносцы о чаше Грааля.

И к тому же варьете с полуодетыми дивами, зрелище невиданное, практически «Фридрихштадт палас» из ГДР. Эстонский в «Виру» слышался редко — говорили в основном по-русски или по фински. /.../ Именно финны были главными ценителями проституток отеля «Виру».

Яркие и свободные девушки легкого поведения были в крошечном Таллинне особенно заметны. В либеральной газете «Молодежь Эстонии» еще в 1983 году появилась сенсационная статья журналиста Марка Левина «Ночные бабочки».

В СССР не признавали существование проституции и до кунинской «Интердевочки» оставалось 6 лет. И хотя официально опекала местных фарцовщиков и валютных проституток таллинская милиция, на последнем, 23-м этаже, где сейчас открылся музей, действительно существовал «оперативный» номер для сотрудников КГБ.

/.../Здесь вербовали в шпионы скандинавов. Тех, кого можно было шантажировать. Кто-то попадался на обмене финских марок или шведских крон на рубли. Другой нарушил супружеский долг. Навестивших родину эмигрантов пытались заставить служить интересам СССР, угрожая неприятностями их родственникам в Эстонии. Словом, ткалась липкая паутина, опутавшая страну. На 23-м этаже создавался один из ее фрагментов.
20 лет назад Эстония обрела независимость, "холодная война" канула в Лету. Однако память о ней жива в таллинской гостинице "Виру". В помещениях, где сидели агенты КГБ, теперь устроена выставка, сюда водят на экскурсии.
Гостиница ''Виру'' в ТаллинеЗдесь все так же, как было в августе 1991 года, когда сотрудники КГБ поспешно растворились в ночи: на письменных столах - пепельницы с окурками, технические чертежи, электронное оборудование, слишком громоздкое для того, чтобы его незаметно эвакуировать. Помещение, до отказа забитое техникой для подслушивания и магнитофонами, представляет собой кульминацию выставки "Гостиница "Виру" и КГБ" в Таллине.


В былые времена непосвященные не имели доступа в это помещение. Экскурсовод Арго Касела любит рассказывать историю, как однажды в комнату, которую агенты забыли запереть на ключ, зашел директор гостиницы. За столами он увидел четверых мужчин в наушниках. Один из них тут же выхватил пистолет и пригрозил директору застрелить его, если тот немедленно не уберется и не будет помалкивать.

Арго Касела - элегантный, убеленный сединами эстонец - водит экскурсии в эпоху "холодной войны". Машиной времени ему служит обычный лифт, который поднимает посетителей на 22-й этаж. Выше, на 23-й, им приходится подниматься пешком. На протяжении почти 20 лет этот этаж как бы не существовал. С момента открытия гостиницы "Виру" в 1972 году и до обретения Эстонией независимости в августе 1991-го здесь располагалось царство КГБ.

Антенны, настроенные на Финляндию

Гостиница "Виру" с ее 516 номерами и сегодня - самая большая в Таллине, хотя некоторые из новых отелей и обогнали ее по высоте. Но тогда, 40 лет назад, отель "Виру" был первым небоскребом в эстонской столице.

Высокочувствительные антенны, установленные на крыше, улавливали даже радиопереговоры таксистов в Хельсинки, находящемся в 85 километрах отсюда. Однако в первую очередь престижный объект должен был служить витриной Советского Союза для западных туристов. "Эта гостиница была призвана рекламировать жизнь в СССР, - поясняет Арго Касела. - Сам отель, его внутренняя отделка, сервис - все должно было быть первоклассным и демонстрировать западным туристам преимущества советского образа жизни".


Мебель из ГДР

Техника для прослушиванияВся установленная в гостинице мебель была сделана в ГДР. В странах Восточной Европы гэдээровская мебель считалась пределом мечтаний. Здание гостиницы построили в рекордные для того времени сроки - финские строители-контрактники возвели его всего за три года. После окончания работ, но еще до торжественного открытия, весь уже нанятый обслуживающий персонал отправили в принудительный трехдневный отпуск. "За это время, - рассказал Арго Касела, - сотрудники КГБ опутали здание своими проводами". Подслушивающие устройства были установлены в 60 номерах гостиницы. "Жучков" спрятали в телефонных аппаратах, вазах и даже пепельницах.

Выставка в гостинице "Виру" привлекает не только такого рода техническими экспонатами. Здесь можно полистать изданные в 70-е и 80-е годы прошлого века пропагандистские брошюры, познакомиться с кажущимися теперь абсурдными предписаниями тех лет, подержать в руках старые сувениры, рекламные проспекты. Из таких деталей воссоздается мозаика условий жизни в Советском Союзе.

При этом противоречие между желанием показать себя загранице с лучшей стороны и одновременным отрицанием каких бы то ни было проблем почти неизбежно порождает комичные истории. Но на такой эффект и рассчитывают организаторы выставки, поясняет гид Яна Семпетова: "Мы стараемся показать, насколько абсурдной была тогда жизнь, сколько существовало бессмысленных правил и предписаний".

Дефицит на складе

Семпетовой было 10 лет, когда Эстония стала независимой. Она еще хорошо помнит, какой была экономическая ситуация в Советском Союзе, очереди, в которых люди часами стояли, чтобы купить самые элементарные вещи. В гостинице "Виру" со всеобщим дефицитом боролись, запасаясь всем необходимым впрок.

Так, складские помещения в подвалах гостиницы раньше были в 10 раз больше, чем сегодня, рассказал Арго Касела. Это требовалось потому, что, к примеру, осенью гостиница запасалась картошкой на целый год. Правда, особым разнообразием меню в ресторане "витрины социализма" не отличалось. Поварам приходилось обходиться всего тремя видами основных продуктов - картошкой, свининой и консервированными овощами. Ни даров моря, ни изысканных специй или вин не было и в помине. "Экономическое положение в Советском Союзе было бедственное", - резюмирует Арго Касела.

Зато гостиница бесперебойно снабжалась чешским пивом, а в баре играла вообще-то запрещенная в СССР западная музыка. Записи привозили моряки, ходившие в рейсы в капиталистические страны.

Таллин в 2011 году - культурная столица Европы. Программа приуроченных к этому событию мероприятий проходит под названием "Морские истории", и выставка "Гостиница "Виру" и КГБ" - одна из ее захватывающих глав. Потому что конфликт между потребностью в валюте, получаемой от западных туристов, и неумолимым стремлением держать все и вся под контролем до сих пор служит пищей для многих смешных и грустных историй

Давным-давно, в советское время, Пыльтсамааский сельскохозяйственный комбинат десять лет производил для космонавтов еду. Но продававшийся в магазинах легендарный экстракт «Космос» на самом деле никогда на орбите не был.
Когда у комбината в очередной раз заказывали крупную партию тюбиков, пыльтсамаасцы знали: готовится очередной полет в космос.

В тот год, когда Юрий Гагарин отправился в первый космический полет, в Пыльтсамаа стали монтировать венгерскую линию для тюбиков, пишет Хельве Лаазик в газете Vooremaa. Очень быстро популярность набрали мармелад и экстракт «Космос». В последний добавляли клюквенный и черносмородиновый сок, сахар и лимонную кислоту. Но этот экстракт никогда в космос не отправляли.

Легендарный «Космос» в тюбиках никогда не бывал на орбите. фото: Kalev Lilleorg / ÕhtulehtДа и вообще тюбики стали популярны: в них помещали соус «Охотничий», гарнир к мясу в маринаде, печеночный паштет, деликатесный паштет, горчицу. Большинство рецептов в 1960-е годы придумывала тогдашний главный технолог комбината Ирене Лейтвяли, рассказала директор Пыльтсамааского музея Рутть Тянав.

Москва не давила

В 1965 году продукция в тюбиках попала в Москву на ВДНХ, которую тогда посетил председатель президиума Верховного Совета СССР Анастас Микоян и ученые Всесоюзного научно-исследовательского института пищевой промышленности. Они должны были придумать, как кормить космонавтов на орбите, но русские сами не умели стерилизовать продукты, – пишет Хельве Лаазик в газете Vooremaa. И пришлось этим заняться эстонцам. «Москва оставила нам руки свободными», – вспоминает пришедший на производство в 1960 году и быстро ставший начальником консервного цеха Анти Оро. Первая пробная партия была изготовлена в 1964 году.

По словам Оро, сначала не была разработана процедура стерилизации тюбиков для космической еды, и испытания начались в 1962 году.

Дали три рецепта: харчо, щи и борщ. «Остальное придумали наши люди», – вспоминает Оро. Еда должна была быть быстроусваиваемой и, разумеется, мелкодисперсной. В общей сложности для космонавтов было изготовлено более десяти разных наименований. Помимо супов, в 200-граммовые тюбики помещали и сладкое – творожный крем, шоколадную пасту, а также напитки – черносмородиновый и крыжовниковый соки с мякотью, брусничный сок и даже кофе.

Проблема с этикетками

Изготовление партии и процесс помещения ее в тюбики контролировали работники московского института. Необходимые ягоды собирались через конторы Эстпотребсоюза (ETKVL), черную смородину выращивали в собственном саду, мясо получали из Выхмаского мясокомбината, алюминиевые тюбики изготавливали в Валга на заводе Orto.

Первые партии были в тюбиках без какого-либо текста. Этикетки наклеивали работники московского института. Тюбики не красили потому, что в космическом корабле краска могла отслоиться и в условиях невесомости попасть космонавтам в легкие. Позже тюбики стали делать в Валга, а там уже на них наклеивали этикетки. Естественно, московским шишкам не нравились эстонские надписи. Позже все тюбики получили конкретное оформление, а качественные краски приходилось закупать за валюту.

Доставка каждого грамма стоила кучу денег

Любимым у космонавтов блюдом был деликатесный паштет, но с ним несколько раз приключались странные истории. «В первую партию добавлялся алкоголь. Космонавты паштет распробовали, но работники московского института сказали, что этой «приправы» следует класть меньше. Тогда космонавты стали требовать, чтобы ее вернули, но, надо полагать, работники института беспокоились, что обилие приправы может вызвать жажду, а каждый грамм, который отправлялся на орбиту, был очень дорог. Москвичи говорили, что вывести в космос один килограмм обходится в 35 000-36 000 рублей», – сказал Оро.

Все рецепты космической еды и все производство в свое время было тайной, о которой нельзя было говорить. Оро считает, что для работников завода в Пыльтсамаа производство космической еды поначалу было очень интересным.

Жилой девятиэтажный дом на Пунане, 21, построеный в 1973 году, имеет интересное прошлое.
Один из первых многоквартирных жилых домов, построенных в самом большом районе Таллинна Ласнамяэ имеет адрес — улица Пунане, 21. Этот на первый взгляд ничем не примечательный дом имеет яркое прошлое.

Вообще-то 9-этажный 8-подъездный дом с 288 квартирами, построенный в 1973 году, отстоит от улицы Пунане достаточно далеко и располагается ближе к улице Паэ. Так что людям, не знакомым с местными реалиями, отыскать этот дом, рядом с которым высятся близнецы-девятиэтажки, довольно проблематично, хотя находящиеся по соседству русский детский сад и русская школа служат хорошими ориентирами.

Мерибель, которой около трех лет, пришла кататься на санках с мамой Ану Тинг. Ану говорит, что ей нравится жить здесь и она ни на что не жалуется. фото: Mihkel MaripuuТрудно себе представить, что каких-то сорок лет назад из окон дома, о котором мы говорим, было видно синее море и Певческое поле с его эстрадой, и этот вид не загораживали дома — образчики советской архитектуры.

Под звуки взрывов


Главному редактору газеты Postimees Мерит Копли было четыре года, когда ее семья — отец был директором крупного завода — переехала в первый микрорайон Ласнамяэ. Семья из четырех человек получила квартиру в том самом, только что построенном доме на улице Пунане. Рядом стояли всего два точно таких же девятиэтажных дома, и из окна квартиры на пятом этаже эстрада на Певческом поле была как на ладони.

«Вокруг были поля и небольшие хутора, на которых держали не только кур, но и коров и свиней, которые разгуливали вблизи домов», — вспоминает Мерит Копли.

Она нередко отправлялась на велосипеде к морю, по обе стороны совершенно сельской дороги простиралось пастбище.

Сельской идиллии довольно скоро пришел конец, и несколько лет жители улицы Пунане находились почти что на осадном положении — изо дня в день рядом с жилыми домами звучали взрывы. Для того чтобы строить новые дома, приходилось взрывать известняк, и если дело обстояло очень серьезно, то жителей даже эвакуировали.

«Но, как правило, до этого не доходило, и весь день — утром, днем и вечером — дом сотрясали взрывы. Самое ужасное началось тогда, когда приступили к прокладке к т.н. заглубленной магистрали, по которой планировали пустить скоростной трамвай. Детство запомнилось полями рядом с домом и сильными взрывами», — сказала Мерит Копли.

Главной достопримечательностью большого многоквартирного дома были, однако, люди, представлявшие собой словно срез с одной шестой земной суши. В доме поселились не только выходцы из всех пятнадцати союзных республик, но и представители малых народностей.

Только в том подъезде, куда переехала семья Копли, жили представители четырнадцати национальностей. Бок о бок жили казахи, киргизы, таджики, узбеки, грузины, разве что латышей и литовцев не было. Какой бы национальности ни были люди, жили все дружно, и нередко одалживали друг у друга и соль, и спички.

«В каждой семье были свои национальные традиции, складывалось впечатление, что жизнь — это один большой праздник. Кто-то отмечал праздники на крыше, кто-то перед домом, очень часто мы видели гостей из южных республик», — вспоминает Мерит Копли.

Дом не просто жил полной жизнью, его населяли интересные, если не сказать эксцентричные личности. Вера-шпионка заслужила свое прозвище благодаря тому, что дневала и ночевала у окна, будучи в курсе жизни всех жильцов дома, причем нередко она знала о ней лучше, чем они сами.

Слепым Иваном прозвали мужчину, который был незрячий на один глаз, некая Ира пользовалась славой гулящей женщины. На восьмом этаже проживал эстонец, любивший выпить, которого жильцы наградили нелестным прозвищем «Ааду-говнюк», а все потому, что он нередко грозился покончить жизнь само­убийством. Раза два он выпрыгивал из окна, но каждый раз оставался жив, приземляясь на цветочную грядку. В третий раз ему удалось осуществить задуманное.

На одном этаже с семьей Копли жил одинокий мужчина, то и дело устраивавший пожары. Одиннадцать раз приезжали пожарные тушить пожар, причина которого каждый раз была одна и та же — подгоревшая еда. Мужчина ставил в духовку запекаться мясо, а сам ложился отдохнуть.

Будили его уже пожарные, вызванные соседями, которые не удивлялись запаху горелой еды. «Однажды даже Мати Нууде приезжал тушить пожар», — сказала Копли, которая сама этого, конечно, не запомнила, но об этом любил вспоминать ее отец.

(Многие наши читатели старшего возраста наверняка помнят этого колоритного певца из популярного ансамбля «Апельсин», Мати Нууде был не только чемпионом Эстонии в тяжелом весе, но и обладал мощным голосом. — Ред.)

Эксцентричные жильцы


Частенько наведывались пожарные и в соседний подъезд, жильцы одной из квартир которого разводили костер прямо на полу, во всяком случае, по дому ходили именно такие разговоры.

В одной из квартир на пятом этаже проживал, очевидно, психически больной человек, которого мать старалась не выпускать из дому, но когда ему удавалось выбраться, то он гонялся за детьми с топором. Поэтому детей всегда предупреждали, чтобы, не дожидаясь лифта, они быстро спускались по лестнице.

Как вспоминает Мерит Копли, в квартире, которая располагалась этажом ниже, жил имевший высокий чин военный, который во все советские праздники, включая День космонавтики, рано утром вывешивал на балконе красный флаг и через репродуктор включал на всю мощь гимн Советского Союза.
В конце 1980-х годов, когда стало пробуждаться национальное самосознание, повеяли ветры свободы и эстонцы в своих песнях пели о том, что пора остановить Ласнамяэ, сосед стал вести себя еще активнее, вывешивая красный флаг и запуская гимн чуть ли не каждый день.

В подъездах собирались в основном русскоязычные компании, и как-то юной Мерит даже пришлось участвовать в драке, разгоревшейся на национальной почве, порой она даже боялась возвращаться домой. К началу 1990-х годов «плохие парни» повзрослели, и те, кто не сидел в тюрьме и не умер по разным причинам, продолжали толкаться у подъездов.

Если кто-то и пытался помахать кулаками перед возвращающейся домой девушкой, то в компании всегда находился кто-нибудь, кто, урезонивая агрессивно настроенного драчуна, бросал: «Эта — наша!»

Когда двадцать лет спустя Мерит Копли вернулась к дому своего детства, то удивилась, как несимпатично он выглядит. И если раньше перед домом было так много свободного места, что даже «Волги» можно было парковать, то теперь территория перед домом, где жильцы ставят свои автомобили, словно усохла. Впрочем, машин перед домом не так уж много, ведь отсюда до центра рукой подать — семь минут на автобусе, если нет пробок.

Спокойная и тихая жизнь


Здесь вообще до всего рукой подать — прачечной, стоматологического кабинета, баров, конторы банка, рыночного здания, где можно купить и розовую ночную рубашку за семь евро, и ювелирные украшения за несколько сотен. Многочисленные магазинчики торгуют всевозможным товаром, а на газоне неподалеку устроилась целая стая жирных уток (они, как и местные жители, крякать хотели на установленный неподалеку знак, запрещающий кормить птиц).

Возле магазинов собирается огромная стая птиц, которых подкармливают заботливые ласнамяэсцы. фото: Mihkel MaripuuМы разговорились с живущей в доме Аллой, женщиной средних лет, которая как раз возвращалась из магазина с двумя сумками покупок. По словам Аллы, в доме по-прежнему живут представители разных национальностей, правда, в ее подъезде палитра не столь пестра. «В других подъездах живет много южан, но я не могу определить их национальность по внешности», — сказала она, заметив, что большинство жильцов — русские пенсионного возраста.

«Я долго привыкала к этому району, — заметила Алла, которая прежде жила в Кадриорге. — Столько людей, автомашин, хотя сейчас у меня такое чувство, словно всю жизнь здесь жила. Здесь спокойно, соседи прекрасные, никто не беспокоит.

Единственное место, нарушающее иногда покой, это соседнее кафе «Вентура», где собираются футбольные и хоккейные болельщики. Но поскольку мне нравятся эти виды спорта, то мне их крики не мешают!»

Ану Тинг, которую мы встретили с дочерью на детской площадке, расположенной неподалеку, живет здесь последние 15 лет. Хотя из ее квартиры на втором этаже не видно ни моря, ни Певческого поля, летом их близость чувствуется — во время концертов музыка доносится до улицы Пунане, особенно если ветер дует в их сторону.

«Кое-кто отзывается о Ласнамяэ не самым лестным образом, но я привыкла. Когда каждого наркомана или хулигана знаешь в лицо, то не боишься их», — добавила Ану Тинг. Нашумевшая история о мужчине, который несколько лет назад подкладывал бомбы, из-за которых погибли люди, включая охранника парковки у находящегося через дорогу дома из красного кирпича, вспоминается как дурной сон.

«Сегодня здесь спокойно, этого бомбиста, жившего в соседнем доме, посадили, — заметила Тинг. — Мне нравится здесь жить, и я ни на что не жалуюсь. В доме активное квартирное товарищество, в подъезде чисто, крышу ремонтируют, дом утепляют. В Виймси или в Пюйнси я бы точно жить не хотела. Вы только подумайте, сколько времени они каждый день тратят на то, чтобы добраться до города!»

Ласнамяэ и поселение Паэ

• Местонахождение: Ласнамяэ является частью города Таллинна, расположен на возвышенности Ласнамяэ по обе стороны Петербургского шоссе и на юге вдоль Старо-Нарвского шоссе.
Граничит с частями города Пирита и Кесклинна.

Ласнамяэ делится на 17 поселений, одно из них — поселение Паэ, о котором идет речь в этой статье.

• Площадь: 27,41 квадратного километра.

• Многоквартирных домов: 650, но еще не все запланированные микрорайоны построены окончательно.

• Число жителей: по состоянию на 1 февраля 2013 года в Ласнамяэ проживали 117 087 человек: в поселении Паэ по состоянию на 1 июня 2012 года проживали 13 771 человек. По данным переписи населения 2011 года, доля эстонцев в Ласнамяэ составляет 29,44 процента.

• Из истории: старейшие следы деятельности человека обнаружены на городище Иру и относятся к культуре веревочной керамики, укрепленные поселения возникли в ранний Бронзовый век, центром было городище Иру. Со Средних веков и до 1916 года на склоне Ласнамяэ стояли водяные мельницы.

• Это интересно: Ласнамяэ называли также Лагедеберг, по-эстонски Lakedeberg — гора Лагеда.

Ласнамяэ напоминал Сааремаа



На самом деле Ласнамяэ был давно заселен людьми. Первые находки, свидетельствующие о пребывании в этих местах человека, например, черепки глиняной посуды с характерным, т. н. веревочным орнаментом, относятся ко второй половине третьего тысячелетия до Р.Х., не стоит забывать и о том, что восстание Юрьевой ночи, которое было в 1343 году, началось с костра, разожженного именно здесь. По-эстонски это место называлось Лагеда мяги.

Как рассказывает историк архитектуры Роберт Нерман, еще в 20-е годы прошлого столетия на месте нынешнего спального района располагались земельные участки разного размера, а близ нынешней улицы Пунане были карьеры, в которых добывали известняк. Из верхних слоев известняка получались отличные изгороди.

«На аэроснимках, сделанных в годы первой Эстонской республики, видно, что ландшафт Ласнамяэ несколько напоминает ландшафт острова Сааремаа, на снимках хорошо видны изгороди, сложенные из обломков известняка, они были довольно своеобразны, — отмечает Нерман. — Дома были в основном небольшие, до размеров настоящих хуторов они не дотягивали, во всяком случае, в переписи хуторов 1939 года они не значатся. А вот земельные участки были довольно большие».

Первые многоквартирные жилые дома стали строить в Ласнамяэ в порядке эксперимента в 1960-е годы, и, по словам Нермана, здесь можно усмотреть сходство с застройкой Мустамяэ. Жителям частных домов, на месте которых строились новые, в качестве компенсации предлагали деньги или Активное жилищное строительство началось в Ласнамяэ в конце 1970-х годов, и в настоящее время в районе 650 многоквартирных домов.

Полвека назад имидж нашей страны складывался преимущественно из десятка ключевых слов. Говорим ”Эстония”, подразумеваем: конфеты, ликер, варьете в гостинице ”Виру”, белье ”Марат” и так далее. Тогда все эти символы принадлежали государству. Но времена идут, владельцы меняются. ”МК-Эстония” выясняла, в чьих сейчас руках находятся самые популярные марки и чью продукцию мы везем в подарок родственникам и друзьям, живущим за границей, или угощаем гостей, когда они посещают нас.


Ликер ”Вана Таллинн”

В 1960-е годы, когда выше всего ценились крепкие сладкие алкогольные напитки, мастера Liviko начали создавать новый продукт. Задача была ”создать новый самобытный напиток из рома, сахарная карамели и цитрусов”. Ликер нужно готовить около месяца, и до сих пор он состоит из ямайского рома, дополняемого стручками ванили, маслами апельсина, лимона и померанца. Свой интересный горьковатый вкус и экзотический аромат напиток получает из корицы.
Точный рецепт ликера до сих пор держится в строгой тайне и передается от мастера к мастеру. В октябре 2013 года была произведена 100-миллионная по счету бутылка ”Вана Таллинна”. Марка принадлежит эстонской фирме AS Liviko. Ликер более полувека находится на первом месте среди всех экспортных товаров Liviko и сувениров, которые люди везут за границу.


Гостиница ”Виру”

Первая высотная гостиница столицы, одно из первых пяти слов, которые всплывали в головах большинства людей, когда заговаривали о Таллинне. Ее построили в 1972 году. Именно там останавливались Алла Пугачева, Валентина Терешкова и другие знаменитости, приезжавшие в Таллинн.

13 января 2011 года на 23-м этаже (ранее засекреченном) открылся музей КГБ, где в советское время велось наблюдение за посетителями. Не секрет, что в гостинице ”Виру” орудовали местные фарцовщики и проститутки с целью заработать твердую валюту. А уж о варьете в ”Виру” ходили легенды.

Сейчас гостиница называется Sokos Hotel Viru и принадлежит финнам.

Гостиница ”Олимпия”

Вторая высотная гостиница в Таллинне была возведена аккурат к Олимпиаде-80. Для многих советских людей это был шикарный мир заграничной жизни, с ночными бабочками и роскошью. Там тоже было варьете, в котором выступали звезды Эстонии того времени — Анне Вески, Иво Линна и Тармо Пихлап. Рассказывают, что попасть туда можно было только по знакомству. Хотя номер обходился порядка 4 рублей.
Отечественных и иностранных гостей, по слухам, селили в разные части гостиницы, вероятно, для того, чтобы капиталисты не могли воздействовать на умы советских граждан.

Сейчас гостиница называется Radisson Blu Hotell Olümpia и принадлежит сети отелей Radisson во главе с американским кланом Карлсон.

Рояль ”Эстония”

Фабрика по производству этих музыкальных инструментов была основана еще в 1893 году. В начале советского периода, говорят, Сталин полюбил рояли ”Эстония” (после того, как получил один в подарок) и сделал предприятие единственным производителем роялей в Советском Союзе. С 1950 по 1990 год предприятие принадлежало государству и выпускало две модели роялей, а после распада СССР для компании настали тяжелые времена.

Вскоре началась приватизация, люди стали покупать акции. К 2001 пианист Индрек Лауль постепенно купил все акции, вложил средства в компанию и представил ее продукцию для США. Сейчас официальный представитель роялей ”Эстония” — AS Klaverivabrik Estonia. Член правления и отец владельца, Венно Лауль (1938 года рождения), говорит, что благодаря его сыну, доктору и профессиональному пианисту, рояли покупают в Америке и Канаде, Австралии, Японии, Бельгии, Голландии и других странах.

”Изготавливаем до 200 роялей в год, и все продаются!” — констатирует он.
Фабрика ”Калев”

Старейшее и самое большое предприятие кондитерской промышленности в Эстонии, первый предшественник которого открыл свое дело в Таллинне в 1806 году. На протяжении многих лет ”Калев” оставался самым известным и престижным брендом Эстонии.

Конфеты, шоколад, ”дракончики” со вкусом из детства — эту продукцию до сих пор еще помнят в некоторых странах постсоветского пространства.

В 2010 году председатель правления шоколадной фабрики ”Калев” Оливер Крууда продал 100% акций норвежскому концерну Orkla.

Шоколад ”Кама”

Плитку ”Кама” можно считать эстонским национальным лакомством — единственным в своем роде в мире. Впервые шоколад ”Кама” появился в 1960-е годы. Особенно массовым его производство стало во времена мирового кризиса производства какао, разразившегося в конце 1970-х годов. Затем в течение 20 лет ”Каму” практически не выпускали.

В августе 2001 года Kalev вновь приступил к производству легендарного шоколада ”Кама”, но теперь он уже называется плитка ”Кама” (Kamatahvel). Как и фабрика, марка ”Кама” с недавних пор принадлежит норвежцам.

Марципан

До сих пор достоверно неизвестно, где впервые изобрели это лакомство из миндаля и сахара. На титул первооткрывателя претендовали как Ревель (Таллинн), так и немецкий Любек. По одной из легенд, марципан изобрел подмастерье старейшей в Европе Ратушной аптеки в Таллинне. Эта история стала особенно популярной после выхода книги Яана Кросса ”Мартов хлеб”.

Говорят, в советское время эстонский марципан очень нравился партийному руководству СССР, и продукцию стали отправлять на стол генеральным секретарям. Хрущеву, по слухам, нравились марципановые овощи и фрукты, Брежневу — животные и птицы.

Сейчас многие туристы и местные жители с удовольствием делают сами и впоследствии расписывают фигурки из марципана в соответствующих мастерских. Марципан принадлежит народу.

Ликер ”Кянну Кукк”

Kännu Kukk — известнейший эстонский ликер, которому уже почти три четверти века. При составлении его рецепта использован опыт старых мастеров. Главными причинами популярности изделия являются его эксклюзивный внешний вид и уникальный вкус: крепкий ликер рубиново-красного цвета, с ароматом тмина, который изготавливается путем горячего разлива.

Согласно легенде, тминные ликеры издревле пили после еды, потому что еда была слишком жирной. И лишь потом мастера стали добавлять в них соки ягод − для придания цвета. Как и его родственник ”Старый Таллинн”, Kännu Kukk принадлежит предприятию Liviko.
Кренгольмская мануфактура

Кренгольмская мануфактура была основана 1857 году. В 1893 году объем производства составил 340 000 веретен, ткацких станков было 22 000, на производстве работали около 7000 человек.

Управляющие мануфактуры были англичанами. Рабочими — русские, эстонцы и поляки. До войны на предприятии было занято более 10 000 человек, и производилось ежегодно более 70 миллионов метров полуфабрикатов из хлопчатобумажной ткани, которая направлялась в Россию для отбеливания и окрашивания, а затем использовалась. К 1944 году компания, находящаяся в руинах, пришла в собственность Советского Союза. Продукция стала известной во многих уголках СССР. Во время развала Союза на предприятии работали уже 12 000 человек.

Компания была приватизирована в 1994 году. Потом в биографии отметились и владельцы-шведы, и банкротство, и возрождение. В 2013 году марку Kreenholmi Manufaktuur купил бизнесмен Игорь Полещук, член правления эстонско-шведской фирмы Eurotekstiil Grupp. Постельное белье ”Кренгольм” разных расцветок по-прежнему радует глаз покупателя в магазинах.

Фабрика ”Марат”

Основанная в 1905 году фабрика была названа в 1940-м в честь идеолога французской революции Жан-Поль Марата. Белье и трикотаж с ”Марата” было известно во многих уголках Советского Союза. Отличное качество, невысокая цена. По воспоминаниям, другого белья в магазинах попросту не было.

”Марат” также шил костюмы для спортсменов, выступавших на международных соревнованиях, и красочные народные костюмы для участников Певческих праздников.

После 1991 года фабрика побывала в руках нескольких иностранных владельцев. С июня прошлого года ”Марат” входит в K.Täht Holding OÜ, которым владеет местная бизнес-вумен Кристи Тяхт.

НА КОНКУРС «50 ЛЕТ СССР»

Имя Багдо Виссарионовича Барбакадзе широко известно эстонским рыбакам.
Опытный промысловик, чуткий воспитатель, заслужил эту популярность благодаря умению организовывать людей, нацеливая их на выполнение государственных планов. По двести и более процентов выполнения заданий — таковы показатели его многих рейсов. За трудовые заслуги капитан Барбакадзе награжден орденом «Знак Почета», а его портрет помещен в Галерею почта ЭРПО «Океан».

В то удачливое рыбацкое лето на причалах порта часто слышались марши. Рыбаки возвращались с богатой добычей, и берег славил их. В один из августовских дней слух уловил непривычное: играли лезгинку. Береговой матрос пояснил — встречают Барбакадзе. Тогад я еще не знал, чем заслужил такую почесть капитан.
Более близкое знакомство с Багдо Виссарионовичем произошло сейчас, спустя два года. Оно многое открыло для меня, а главное — помогло узнать этого на редкость жизнерадостного и общительного человека.
С предложением капитана встретиться не на судне, как обычно, а у него дома, я охотно согласился. Теперь с этой семьей у меня будет связано представление истинного гостеприимства и устойчивости семейной очага. Точно так же, как у рыбаков с именем капитана Багдо Барбакадзе связывается понятие подлинно любимого капитана.
… Крепко привязанный к земле старый Виссарион хотел видеть в последнем сыне Багдо преемника своего дела, служению которому он отдал долгую жизнь. Искусный виноградарь из грузинского села Цоднискари, он рано открыл глаза сына на мир природы. Самым любимым школьным предметом Багдо стала география, а прочитанные в детстве книги Грина уводили его воображение в далекие путешествия по морям, так похожим по цвету на нёбо родной Грузии.
Пожалуй, никто не миновал пору поисков. У одних она затягивается непростительно долго, у других же все происходит иначе: твердо встав однажды на избранную дорогу, они уходят в большую жизнь, ясно представляя цель и стремясь достичь ее. Багдо не пришлось испытать разлада между желанием и возможностями, с которым так часто сталкиваются в юности. Он стал курсантом Батумского мореходного училища.
Морские науки он познавал с увлечением, занимался спортом, мужал. В курсантские годы Багдо Барбакадзе получил первый урок интернационализма: судно, на котором он ходил практикантом, сделало несколько рейсов в Египет 1956 года. В память о тех днях в семейном альбоме хранится фотография, где группа курсантов снята вместе с Гамаль Абдель Насером.
Не думал он тогда, учась на судоводителя торгового флота, что подлинной его звездой станет звезда рыбака. Когда а 1959 году формирующийся рыбопромысловый флот республики испытывал острую нужду в специалистах, пришло приглашение и в училище. Выпускная группа, где учился и был комсоргом Багдо, единодушно решила: едем!

С тех пор немало воды утекло. Многие из тех, кто очутился в Таллине, и сейчас живут и трудятся здесь. Однажды покинув родные места, они обрели второй дом в Эстонии. Это Т. Чомахидзе, Д. Гомортели, Б. Аскелейскири.
— В свой первый рейс, — вспоминает Багдо Виссарионович, — я пошел третьим помощником капитана CРT-4590. Мне повезло с учителем: капитаном на траулере был Г. Иванов-Левинзон, человек знающий, требовательный. Плавая вместе с ним, я научился находить косяки, ставить трал, выбирать его и, что самое ценное, появилось рыбацкое чутье.
Через четыре года я встал на капитанский мостик траулера 4250. Среди рыбаков об этом судне ходила нелестная молва: оно было одним из самых отстающих из всей Эстонской флотилии. Хотелось доказать тогда, что дело не в железе, а в людях. Я никогда не делил суда на везучие и невезучие, понимал, в чем убежден и сейчас, люди - вот в чем вопрос. Войду ли с ними в тесный контакт, сумею ли сплотить — все зависело от этого. Смог ли я доказать эго? Похоже, что да. Ко дню открытия XXIII съезда КПСС (к, тому времени я уже был коммунистом) мы сумели войти в число передовых экипажей.
Многое, если не все, зависит в рейсе от капитана. Быть человеком, сказал Экзюпери, значит, сознавать свою ответственность. По-моему, быть капитаном — значит, сознавать утроенную ответственность. Перед Родиной, перед обществом, перед вверенными тебе людьми.
В разговорах со многими, кому приходилось ходить в рейсы с Багдо Виссарионовичем, я слышал о нем, как о душевном, чутком человеке, обладающем большим зарядом бодрости. С ним охотно идут в рейс, просятся именно к нему на судно, хотя бывают места и на других траулерах. Сходив рейс-другой, не хотят с ним расставаться. Не пример, ли это того, когда психологический момент стоит на службе производства? Не тот ли это случай, при котором решается одна из производственных проблем — создание предельно постоянных экипажей на судах?
— Постоянный экипаж - это и рост производительности труда, и вера друг в друга и еще многое другое, что становится следствием подлинного товарищества в коллективе, - продолжает Багдо Виссарионович. — Я всегда стараюсь сохранить костяк, в который непременно должны входить испытанные, побывавшие со мной в рейсах рыбаки. Вот здесь и встает вопрос: а согласны ли они оставаться с тобой? Как видите, связь взаимно обусловленная.
Критическим анализом очередного рейса Барбакадзе предстал передо мной вдумчивым хозяйственником, мыслящим расчетливо и масштабно.
— Трудна была эта зима для наших рыбаков. Наш траулер, — вспоминает Багдо Виссарионович, — в эту зиму в числе многих оказался в пролoве. Досадно, до плана не хватило считанных тонн. Плохая погоды — видимая, лежащая на поверхности причина этого тревожного явления, создавшегося в этот период в Северном море. Есть еще одна, кстати, на нее указывали и многие другие капитаны траулеров, возвращавшихся, с промысла с августа по октябрь прошлого года. Большие косяки рыб скопились для нереста в южных широтах Северного моря. Видимо, разумнее было бы дать ей отнереститься, а не направлять туда «армаду» из 45 больших и малых траулеров. Ловили там эстонцы и латыши, калининградцы и клайпедчане. Существенный подрыв этого скопления в те месяцы сказался и, разумеется, скажется впоследствии.

Заинтересованно, как о своем кровном, говорил капитан о море, его богатствах, и проглядывала в этом душа истинного морехода, отдавшего морю более тринадцати лет.
— Все — от матроса до капитана — мы на промысле связаны одной заботой — добыть как можно больше рыбы. За этим мы уходим па промысел. Лов рыбы — дело коллективное, поэтому каждый должен, отлично знать свой участок работы. Ошибись один, например, при постановке трала — и труд многих придет насмарку. Суметь отыскать и мобилизовать все моральные резервы — долг капитана.
… Вероятно, по скромности, но только капитан умолчал о главном — о смелости, о мужестве, об умении переносить лишения и трудности долгих рейсов. Когда я напомнил ему об этом, он, посмотрев несколько недоуменно, обронил: для нас это привычно, а вот для них ... и кивнул в сторону сидящей рядом жены и детей. Лариса Тимофеевна согласно кивнула головой.
И действительно, мы поем гимны рыбацкому мужеству, славим их нелегкий труд, но поэтической оды достойны и жены моряков за их нелегкую долю, за скромную, тихую, повседневную мужественность, за такую, какой наделена Лариса Барбакадзе. Встречая и провожая мужа в рейсы, она всегда полна надежд и ожиданий. Ждала вначале одна, затем с дочуркой Аней, теперь, завидев судно далеко от причала, вместе с ними отца приветствуют его сын Серго и пятилетняя Танюша.
С приходом отца в дом входит праздник.
Я был на одном из них и радовался тому, что есть такие люди, есть такая дружба, есть просто жизнь.

Я. ТАЛАСОВ.

Фото А. Дудченко.