Памяти капитана и поэта Дмитрия Павловича Тихонова - 29 февраля 1964 года

СТИХИ ДМИТРИЯ ТИХОНОВА

ИЗДАЕТСЯ ВПЕРВЫЕ


Стихи Дмитрия Павловича Тихонова полны того обаяния, которое может дать стихам только подлинный талант. Сдержанная и потому точная выразительность образов, мужественные и гибкие интонации сильного поэтического голоса, крепкий сплав мысли и настроения — вот что в них привлекает.
Поэт Д. П. Тихонов не известен читателю. Он не торопился публиковать свои произведения. И это делает их для нас еще дороже.
Начальник плавбазы «Академик Павлов» Д. П. Тихонов скоропостижно скончался в прошлом году, когда судно находилось на промысле в районе Шетландских островов. Флот потерял хорошего моряка, но тогда еще не было известно, что умер замечательный поэт. Умер в расцвете творческих сил — ему было 34 года.
Дмитрий Павлович давно связал сваю судьбу и творчество с морем.
Калининградское книжное издательство готовит к печати сборник стихов Д. П. Тихонова. Мы уверены, что они найдут прямой путь к сердцам читателей-моряков. Несколько стихотворений поэта мы предлагаем вашему вниманию сегодня.



От моря и до моря

Без числа, без времени, без даты,
В неизвестный день календаря,
К берегам земли придя когда-то,
Я без спроса отдал якоря.
Я вчера, а может быть, сегодня,
Не узнав, что будет впереди,
Прошагал по выброшенной сходне,
Распахнув голландку на груди.
Я ушел, смеясь н балагуря,
Почернев на солнце, как индус.
Мне к ногам выбрасывала буря
Бахрому малиновых медуз.
Веселясь, кощунствуя и споря,
Бесшабашен, смел и некрасив,
Я прошел от моря и до моря,
Никого об этом не спросив.
Не было ни севера, ни юга —
Только свист в вершинах тополей,
Только листьев огненная вьюга
На холодном гравии аллей.
Только ветер с солью вперемешку,
Только волн чудовищный размах.
Только песня, спетая в насмешку
Над людьми, живущими в домах.



ЗАМОК ЭЛЬСИНОР

Между мелями песчаными
Пробираясь наугад.
В ночь сырую и туманную
Мы входили в Каттегат.
Как струящееся марево,
С каждой милею бледней,
За кормой дрожало зарево
Копенгагенских огней.
И как древние предания,
Как летучие дымы
Проплывали старой Дании
Неуютные холмы.
Я стоял на мокрой палубе
И смотрел во тьму — туда,
Где стонала в вечной жалобе
Потесненная вода.
Словно латниками черными
Окружен дубов стеной,
Замок с башнями дозорными
Встал из мороси ночной.
Есть поверье в старой Дании,
Что под сводами дворца
Ходит к сыну на свидание
Тень убитого отца.
Мне казалось: с мором на ухо
Тихо шепчутся кусты,
В свете факела кровавого
Пляшут красные шуты.
И под стенами старинными
В цепких зарослях плюща
Вьются взмахами орлиными
Крылья черного плаща.
Там зубчатая громадина
Чью-то тайну сторожит.
В тех песках, никем не
найдена
Шпага Гамлета лежит.
И течет путями древними
Сквозь пространства и века
Между сонными деревнями
Зунда узкая река.

ПОСЫЛКА

Нам доставили посылку
И по радио, тайком.
Намекнули на бутылку с ереванским ярлыком.
Подойти друг к другу трудно:
Ветер, ночь, волна крута, Раскачало оба судна.
Воду черпают борта.
Но ребята не ударят
Перед нами в грязь лицом.
Бочку новую бондарят,
Обвязав ее концом.
Вот она летит в пучину,
И в бушующей ночи
Повели ее как мину,
Двух прожекторов лучи.
Вот она уже у борта,
Взять ее совсем легко.
«Где багор? Какого черта...
Вечно прячут далеко!».
Вот уже багром задета...
«Прямо руль! Машина — стоп!»
В голубом потоке света
Бочка поймана за строп.
Все промокли, все довольны,
В сапогах у всех вода.
Кто-то сбил коленку: больно,
Но и это не беда.
Мы плюем на эту качку,
На проклятую пургу.
Мы подмокших писем пачку
Разрываем на бегу.
И на чьей-то койке, прямо
Меж пакетов и газет,
Ереванский «гвоздь программы»
Извлекается на свет.
Ничего, что в час урочный
Берген дал плохой прогноз,
И у нас во тьме полночной
Не видать обычных звезд.
Мы стоим, подняв бокалы,
Все одной судьбой равны.
Нам ночные девять баллон
Абсолютно не страшны.
Нам с успехом греет души
Теплота условных звезд.
Мы за всех друзей на суще
Поднимаем первый тост.
Чтобы выпить мы смогли бы,
Возвратясь к земле родной,
Чтоб вовсю ловилась рыба,
А не в сутки по одной.
Чтоб ветрам не дуть жестоким,
Чтоб не быть крутым волнам,
Словом, чтоб морские боги
ыли милостивы к нам.
И, конечно, спору нету,
Каждый пьет за ту одну,
За своих небес планету —
За моряцкую жену!


НА ФЛАГМАНЕ

В белых космах снежного заряда
Замело кипучую струю...
Я иду на флагмане отряда
Головным в кильватерном строю.
Утонула в мутном снегопаде
Горизонта дальняя черта.
Ни с боков, ни спереди, ни сзади
Не видать, буквально, ни черта!
Те, кто сзади держат интервалы,
Могут час-другой передохнуть:
Если флагман вылетит на скалы,
Строй всегда сумеет отвернуть.
Хорошо бы в маленьком салоне
Отхлебнуть горячего чайку,
Но идущий лидером в колонне
Должен быть все время начеку.
Да, пожалуй, будет не до чая,
Если миль четыреста подряд,
Головой своею отвечая,
Ты живешь тревогой за отряд.
Но не вечно будет непогода.
В час, когда уляжется пурга,
На последних милях перехода
Я открою первым берега.
На предельной цифре оборотов,
И никем не считанных узлов,
Мы ворвемся первыми в ворота,
В море выступающих молов.
И когда гудков растают звуки,
Заревут и смолкнут дизеля,
Нам протянет дружеские руки
Первым долгожданная земля.


Моряцкое счастье

Я помню дорогу под кручей.
Горячую ленту шоссе,
В канавах кустарник колючий
И чаек на узкой косе.
Я помню холодные зори,
Прибой у базальтовых скал,
Где я затаенное морем,
Матросское счастье искал.
Оно у людей, как и горе,
У каждого есть па пути.
Но счастье, даренное морем.
Не всякий умеет найти.
Лишь тот, кто нередко рискует
И рук не боится обжечь.
Лишь тот, кто в беде не тоскует.
Умеет его уберечь ...
Я тоже надеюсь отчасти,
Что может случится и мне,
Скупое моряцкое счастье
Поймать в золоченой волне.


Рабочая волна

В эфире молнии и громы,
В эфире музыки и свист,
Когда движением знакомым
Берет наушники радист.
За черной бездной расстояний
Едва в приемнике слышна
В помехах северных сияний
Его рабочая волна. Радист берет потоки знаков,
Понятных только одному,
В мычаньи радиомаяков,
Всю ночь мешающих ему,
Он чутко слышит каждый шорох
Далекой станции.
И вот —
Радиограмм огромный ворох,
Где лишь одной недостает –
Недостает той пары строчек,
Которых мне с большой земли
Среди других тире и точек
Отправить нужным не сочли.
Туда, где свет сошелся
клином.
Где облака и битый лед,
Где небо кажется с овчину
Нам пятый месяц напролет,
Где в обмерзающих антеннах
Разряды, музыка и свист,
Где каждый раз в часы обмена
Берет наушники радист.